Каблучки новеньких туфелек звонко цокали по асфальту, пустой бидон для молока маятником качался в такт, Танюшка шла  привычной дорогой к бабушке. Путь был не близкий и чтобы как-то скоротать время и развеселить себя, она сочиняла, ведь это так здорово – идешь, а слова сами складываются:

Иду я по дорожке

В новеньких туфлях…

И пустой бидончик у меня в руках…

Солнышко светит,

Деревья плывут…

Как хорошо…

Люди идут

Переждав встречных прохожих, юная поэтесса продолжала, шаг её замедлился, где-то внутри зазвучала мелодия вальса

Я иду, плыву как будто

Надо мною в  вышине

Пролетают, проплывают

Белым паром облака

?

Нет………Надо мною высота,

Пролетают, проплывают

Белым паром облака!

Вот одно как будто слоник,

А другое - словно лев…

Зоопарк на небосклоне

Посмотрите люди вверх!

- Во, дает! – раздался сзади не то смеющийся, не то насмехающийся голос.

Со взметнувшегося вверх бидона слетела крышка, железным звоном прокатилась по асфальту и застряла где-то в траве… Смутившаяся девчушка присела на корточки, выглядывая снизу вверх: кто это подслушал? Перед ней стояла молодая женщина с весело смеющимися глазами:

- У тебя здорово получилось: «зоопарк на небосклоне». Держи, - она протянула крышку-потеряшку, - ты что здесь одна делаешь?

- Я к бабушке за молоком иду, - доверчиво сообщила Танюшка, взяла крышку, закрыла  свой бидон и бойко посмотрела в глаза.

- Не боишься?

- Не-е, - Танюшка мотнула головой, а про себя добавила: «А чего это я должна бояться?»

- Ну, смотри,  - незнакомка заспешила, помахав ей на прощание рукой

Вот что за люди, зачем нужно подслушивать? Танюшка посмотрела в небо: «слон» и «лев» столкнулись и теперь просто облако – большое и белое застыло там, на высоте.

На чем это я остановилась?

Придумав еще пару стишков и пропев все песенки, Танюшка и не заметила, как дошла до поселка, где жила бабушка.

Это были ряды одноэтажных домов, которые почему-то называли странным и непонятным словом «барак». Эти дома и впрямь были не похожи на те, что в городе: с длинными коридорами и множеством дверей, в конце коридоров -  душевые и туалет. За каждой дверью – маленькая квартирка: из тесной прихожей два шага до кухни с дровяной печью и один шаг до комнаты.

На крыльце барака как всегда ползает ребятня по расстеленным одеялам, на завалинке под окном мужики попыхивают цыгарками, пуская сизые кольца и клубящиеся струи. Ну, точно как драконы.

– О! Танюшка пришла к Василисе. Чего не здороваешься?

Это точно, здороваться Танюшка всегда или забывала или не успевала. Только вспомнит, а ей уже упрек: чего это не здороваешься…

– Здравствуйте! – девчушка смутилась и уже нацелилась бегом проскочить в распахнутые двери барака.

– Присядь на крылечко, – да это же дядя Витя, бабушкин сосед, – погоди… Бабушка твоя вышла, сказала, сейчас придет…

– Теперя не то, что в ранешние времена, – трескучим голосом вещал мужик-дракон, – двери на ключ запираем, богаты стали, воров боимся…

– Ага, к коммунизьму идем, богатеим! – отозвался из-под газетной пилотки сосед.

– Богатеи – это раньше, при царе были, – решила поддержать дискуссию Танюшка, – а теперь равенство.

Танюшка присела на теплую ступеньку.

– Слыхал?! –  толкнул в бок сосед «дракона», – чего молодежь говорит: равенство!

– Пустой карман – вот те равенство, а как монета зазвенела… Да хоть ты: чего в бараке-то живешь? Молодой, здоровый, инжанер…

– И что? Вот родим с Наташкой маленького, получим квартиру. Танюшка, будешь с нашим Сережкой водиться?  А?

– Я могу в коляске катать, – не задумываясь, отозвалась девчушка

– Мамке помогаешь, водишься с братишкой?

– Я пеленки гладила и еще на кухню молочную ходила за творожком. А сейчас Славика в ясли вожу.

– Помощница мамке! Ты, наверное, отличница?

– Не-ет! Я хорошистка, у меня только четверки. – Похвасталась успехами и тут же смутилась: нехорошо ведь хвалиться.

Подняла глаза вверх: теперь за маленьким барашком, разинув пасть, летел волк… а может это собака?

– Смотрите, волк сейчас барашка догонит, – она указала пальцем в облака.

– Да это же заяц, а не волк…

Незаметно подошла к крыльцу бабушка с авоськой в руках.

– Кого это вы там потеряли? – не дожидаясь ответа, бабушка поднялась на крыльцо, Танюшка заспешила следом.

Прошли по едва освещенному парой тусклых лампочек прохладному коридору, шаги гулко отдавались, и Танюшка старалась посильнее шлепать своими новыми туфельками.

– Ты чего топаешь-то? – оглянулась бабушка.

– О! Да у тебя никак туфли новые? Баско! – заулыбалась бабушка.

– Мама вчера купила. Правда, красивые!?

– Очень!

Из открытой двери Танюшку обдало теплым кисловатым запахом ржаного хлеба, молока. Так пахло только у бабушки.

– Ты сегодня рано пришла, я еще Маньку не доила. Но сперва пойду Борьку покормлю. Ты со мной или погуляешь?

– Бабуля, я с тобой! А там еще поросятки есть маленькие?

– Нет, что ты! Тех маленьких всех распродали, оставила двух, так и они уже подросли.

Бабушка надела свой цветастый фартук, поменяла белый платок на черный в крапинку.

– Возьми ведерко – вон то, с марлечкой, проводишь меня.

Бабушка взяла в обе руки тяжелые ведра, в которых были еда для Борьки и питье для Маньки. Танюшка никак не могла взять в толк, почему  большую свиноматку (это слово она запомнила из разговора старших и сразу поняла – про большую свинью) бабушка зовет Борька, как мужчину.

– Свинья… как же ее еще звать. – они все Борьки. – пожимала плечами бабушка.

– Но ведь коз  две, но одна Манька, а другая Белка, – не унималась любопытная Танюшка.

– Так то козы! Дверь-то запри, шалить у нас начали… поймать бы. Козы – они умные: каждая свое имя знает и место свое знает – умницы, но вредные бывают…

Танюшка любила ходить с бабушкой «по-хозяйству»: не каждый день увидишь живых поросят или «умную» козу, жующую сено и косящую с прищуром глаз.

Но самой интересной была все же путь-дорога. Бабушка налила парного молока в бидон, поплотнее закрыла крышку и подала готовой отправиться в обратный путь Танюшке.

– Иди не спеши, да бидончиком-то не мотай, все молоко расплещешь, – наставляла бабушка внучку. – Ступай уже с Богом, – подтолкнула в спину и перекрестила на дорогу.

Танюшка осторожно взяла тяжелый бидончик и двинулась домой.

– И про какого такого Бога на небеси все время говорит, – Танюшка глянула на небо.

Синь разлилась от края и до края, только кое-где вскипали белым паром облака.

И нет там никого, ну никого не видно, даже облака все скоро испарятся. Ноша тянула вниз, надо отпить маленько – будет полегче. Танюшка открыла бидончик отпила через край два больших глотка, опустила на место крышку и двинулась дальше.

Мысль о сидящем на небесах Боге не давала ей покоя. Если бы он там был, то обязательно меня увидел бы и показался… и сказал бы:

– Вижу-вижу, как ты молоко пьешь, неси маме, неси папе, неси братику, – пробасила Танюшка, изображая невидимого Бога.

Никто мне ничего не говорит, отопью еще маленько. Танюшка отпила еще пару глоточков и вдруг слышит над самым ухом:

– Танюха, пустой бидон домой принесешь, – от неожиданности она вздрогнула и чуть не выронила свою ношу.

Это дядя Вася, сосед, обогнал ее, отмеряя дорогу своим широким шагом. Переведя дух, девчушка взглянула на небо и остолбенела: на нее смотрело улыбающееся лицо старика. Вон, и глаза прищурил, и борода как на ветру развевается! Ошеломленная она поставила бидончик на тротуар, потерла глаза кулаками и снова посмотрела. Но облака уже разлетелись, превратившись в белых барашков.

Бог в барашков превратился

И дождем на нас пролился…

Вот так, да! Вот так да!

Снова в небе чудеса!

Танюшка,  переполненная увиденным чудом, и не заметила, как оказалась уже возле своего дома.